Чёрное тело
Абсолютно чёрное тело — физическая абстракция, применяемая в термодинамике, тело, поглощающее всё падающее на него электромагнитное излучение во всех диапазонах и ничего не отражающее. Несмотря на название, абсолютно чёрное тело само может испускать электромагнитное излучение любой частоты и визуально иметь цвет. Спектр излучения абсолютно чёрного тела определяется только его температурой. Наиболее чёрные реальные вещества, например, сажа, поглощают до 99 % падающего излучения (т. е. имеют альбедо, равное 0,01) в видимом диапазоне длин волн, однако инфракрасное излучение поглощается ими значительно хуже. Среди тел Солнечной системы свойствами абсолютно чёрного тела в наибольшей степени обладает Солнце. Термин был введён Густавом Кирхгофом в 1862. Стоит отметить, что понятие абсолютного чёрного тела является теоретической абстракцией, так как в природе тел, обладающих поглощательной способностью, равной 1, не существует. Находящиеся в космосе чёрные дыры не принимаются во внимание, поскольку невозможно проконтролировать их температуру, чтобы вычислить уровень излучения и фактический коэффициент, если он вообще имеется.

Теорема утверждает, что абстрактная обезьяна, ударяя случайным образом по клавишам пишущей машинки в течение неограниченно долгого времени, рано или поздно напечатает любой наперёд заданный текст.
Словосочетание «рано или поздно» с точки зрения теории вероятностей означает, что вероятность данного события стремится к единице при стремлении времени к бесконечности, под «обезьяной» подразумевается абстрактное устройство, порождающее случайную последовательность элементов используемого алфавита.
Если перенести данные рассуждения в обозримый масштаб, то теорема будет утверждать, что если в течение продолжительного времени случайным образом стучать по клавиатуре, то среди набираемого текста будут возникать осмысленные слова, словосочетания и даже предложения. В некоторых формулировках теоремы одна обезьяна заменяется несколькими или даже бесконечным их числом, а текст варьируется от содержания целой библиотеки до отдельного предложения. Предыстория теоремы берёт своё начало с трудов Аристотеля («О возникновении и уничтожении») и Цицерона («О природе богов», «О дивинации»), связанные с ней идеи встречаются в работах Блеза Паскаля и произведениях Джонатана Свифта. В начале XX в. Эмиль Борель и Артур Эддингтон использовали теорему для указания временных масштабов, в которых начинают действовать законы статистической механики.

Философы создают концепты, замедляя выхваченные фрагменты хаотичного поля, а "оболочки смысловых конструкций" это процесс обратного ускорения концептов до возвращения их в образное...

Объекту предлагается "взглянуть" на лист с текстом.
Он вглядывается, погружаясь на какое–то время в анализ и лингвистическую классификацию воспринятой информации. Интеллект позволяет ему распознавать в теле текста целую линейку лексических, морфологических и образно—ассоциативных характеристик.
Каждая вычлененная закономерность структурируется и перенаправляется в соответствующий программный канал, обращаясь за время его "прохождения" в команду к двигательной активности. Динамика и образность, поэтика, терминологическая насыщенность, многообразие смысловых текстообразующих связей служат энергетическим импульсом для сочленений... Как только всё усвоено, объект приходит в движение.

Чем насыщеннее концептами текст, тем дольше и разнообразней активность. Наиболее оживлённые фрагменты в какой–то момент выстреливают цветную яркую жидкость. Жёлтое, синее, красное вещество вытекает из отверстий. Конструкция постепенно забрызгивает и заливает красочными пятнами и струями себя и территорию под собой. Наслаиваясь друг на друга, чистые цвета перемешиваются и со временем образуют сложную палитру...

Биоморфная, испещрённая многочисленными отверстиями и вырубками материя, сердцевину которой пронзает шевелящаяся материя иного рода. Это эластичная тёмная субстанция, состоящая из огромного множества фигурок людей. Её движения подобны сокращениям земляного червя, сегменты которого то натягиваются и удлиняются, то сжимаются в складчатые морщины.

Десятки тысяч заключённых, сосланных когда-то осваивать Норильские месторождения, а позже многочисленные поколения наёмных рабочих, трудящихся там и сегодня, прокопали бесконечные лабиринты подземных рудников. Масштабы затраченных усилий потрясают, а рукотворные механизмы и производственные системы, пронизывающие весь город и многие километры под ним, заставляют воображение достраивать всё видимое в колоссальную объёмную субстанцию, живую смесь индустриальной и органической стихий.

Верхняя часть инсталляции - твёрдая прозрачная поверхность, из которой вырываются яркие струйки разноцветной жидкости. Растекаясь, они сливаются вниз, превращаясь в грязную жидкость и пропитывая собой нижние слои…

Этот абсурдный и трагичный, по своей сути, круговорот усилий и веществ не прекращается ни на минуту. На уровне бытовых мыслей мы все понимаем, что встроены в единую систему материальных отношений, однако в череде ежедневной событийной вовлечённости это представление лишь абстрактный фантазм. Но побывав внутри столь гигантского механизма, напитывающего нашу «реальность» живительными соками драгоценных металлов, ощущаешь насколько монструозна и своеобразно красива эта утопия…

Два роботизированных объекта со множеством взаимонаправленных измерительных приборов образуют, на первый взгляд, замкнутую систему. Эти объекты находятся во взаимодействии друг с другом, и первое время зрителю кажется, что связь их действий явная и корреляции можно объяснить. Но это ощущение обманчиво: внимание и аналитический аппарат наблюдающего, как ему кажется, ещё распознаёт логику кинетического диалога, но уверенность и сомнения уже меняются местами…

Каждый датчик выполняет свою функцию – собирает предписанные данные и передает информацию двигателям… Изменяющиеся вибрация, влажность, давление, дальность, движение, звук, освещённость, температура одного из объектов переводятся в двигательную активность другого, что в свою очередь, на новом круге взаимодействия, снова влияет на первый объект..

«После посещения музея в моём воображении явственно сформировался вакуум непроявленности образа академика И.П. Павлова. Это ощущение отсутствия самого важного материального концентрирующего вещества, без которого не происходит инициация исторического проникновения...

Размышления о трудах учёного по нормальной и патологической физиологии высшей нервной деятельности непреодолимо подталкивают меня к созданию в стенах музея оживающей скульптурной композиции, своеобразной химеры. Замысел роботизированной инсталляции в экспериментальной попытке собрать разрозненные факты и осколочные документальные сведения в единый визуальный образ. Оснащённый современными технологиями, этот образ вбирает в себя и связывает в непрерывную структуру совокупность теоретических и экспериментальных открытий академика, преемственность и развитие этих открытий во времени, а также саму личность Павлова и его подопытных существ. Структура пронзит и действительные экспонаты музея, расширяя тем самым границу между исторической консервацией и современностью...

Абстрактный биологический материал, модель желудка собаки, модель разветвлённых отростков нейрона и его синапсов, фрагмент выделительной системы - все эти псевдоартефакты - вполне самодостаточные покрытые шерстью существа. Некоторые из них заключены в прозрачные сферы из полимера и соединены между собой капиллярной трубкой, по которой движется слюноподобная жидкость. Слюна давно почившей собаки академика призвана двигаться по кругу, проходя сквозь музейное пространство и оживляя его. Существа совершают лёгкие, едва заметные вздрагивания и шевеления - академик вышел ненадолго в соседнюю комнату, но уже слышен скрип половиц, он возвращается...
Если попытаться проникнуть в метафизический аспект самой увлечённости учёного, то в воображении начинают проявляться странные болезненные визуализации и образы. На передний план выходит ощущение, что физиолог работает не с целостными существами, а с их отдельными частями и органами. Мне видится как его восприятие постепенно трансформируется, в результате чего эти детали, будь то мозг, мочевой пузырь, печень или артерия воспринимаются им как полноценные живые сущности, но не как части целого животного... Где в перцепции учёного пролегает разделительная грань между телом, как вместилищем сознания, и его биомеханистическим фрагментом? Задумывается ли он, отягощён ли рефлексией или в каждый момент времени сохраняет беспристрастность и фанатичное служение великой идее?

Вместе с неумолимо истоньшающимися границами между искусством, философией и научными технологиями постепенно растворяются и чёткие опознавательные критерии, по которым можно отделить одно от другого, уступая место новым смыслам и интерпретациям...

Замысел проекта «Оболочки смысловых конструкций» заключается в попытке овеществления, наделения телесностью метафизических философских понятий и концептов, таких как делёзовская ризома, аристотелевская субстанция, декартовское cogito, лейбницианская монада, кантовское априори, шеллингианская потенция, бергсоновская длительность и т.д.

Зритель получит возможность обнаружить и осознать в себе некий механизм, преобразующий интеллектуальные фантазмы в пластические образы видимого мира, а так же переосмыслить само его существование и конфигурацию...

Зритель идёт по беговой дорожке, приводя в движение множество фигурок, встроенных в «социальный механизм». Он ощущает себя богоподобным существом, от шагов которого зависит это движение и, одновременно, одной из фигурок в ряду прочих. В его сознании происходит ролевое раздвоение – социум поглощает каждого из нас? или мы сами формируем порабощающий механизм? Произнося в микрофон абсурдистский манифест – «ДА-ДА», зритель передаёт низкочастотный импульс, заставляющий вибрировать сотни фигурок в ячеистой структуре вверху. В результате некоторые из них отваливаются, высвобождаясь из плена структур.

На одном из конвейеров укреплена минивидеокамера, благодаря которой у идущего по дорожке возникает шанс прервать тягостную вовлечённость. Пока его тело продолжает физические движения перед монитором, внимание перемещается внутрь чёрного куба, в мир художника, в другую реальность.

Попытавшись приблизиться к абстрактным объектам-роботам, вы обнаружите, что они всего лишь медленно и неуклюже пытаются отползти в сторону.

Робкие и максимально нефункциональные кинетические механизмы призваны встать на пути всепоглощающей рационализации нашего сознания, которое адаптирует всё под привычный формат и подчиняет законам логики и прагматичного функционирования, упуская живое и неуловимоесодержание. Общение с этими иррациональными объектами призвано запустить совершенно иной алгоритм мышления.

Возникает конфликт: робот совершает нелогичные, но вместе с тем интерактивные движения, а желание тактильного контакта сопровождается замешательством. Столкновение традиционных ожиданий активизирует непривычные схемы интерпретаций, которые призваны обогатить и обновить механизм восприятия.

Главной творческой задачей этой работы является попытка материализации механизмов сознания человека, его психофизиологических процессов и мозговой деятельности.

Объект являет собой продолжение усилий коллектива по работе над циклом инсталляций «Моделирование сознания».

Вступая в групповую биологическую обратную связь с объектом искусства, контактёры получают уникальную возможность наладить прямой диалог с собственным психофизиологическим механизмом.

Возможности художника достигли, наконец, такого уровня взаимодействия со зрителем, что способны использовать не только свой творческий потенциал, но биологические вибрации наблюдателя.
В основу взаимодействия «мыслепотока» со зрителем заложен электроэнцефалографический метод изучения мозга, состоящий в регистрации, анализе и интерпретации биотоков мозга животных и человека.
Прибор на основе ээг снимает данные «мозговых волн», существование которых обнаружил австрийский психиатр Х. Бергер еще в 1929 году. Он установил, что электрические характеристики этих сигналов зависят от состояния испытуемого. Наиболее заметными были синхронные волны относительно большой амплитуды с характерной частотой около 10 циклов в секунду. Бергер назвал их альфа-волнами и противопоставил их высокочастотным "бета-волнам", которые проявляются, тогда, когда человек переходит в более активное состояние. Открытие Бергера привело к созданию электроэнцефалографического метода изучения мозга, состоящего в регистрации, анализе и интерпретации биотоков мозга животных и человека.

Данные, снятые прибором, обрабатывает специальная программа, написанная программистом под чутким руководством научного консультанта психофизиолога.

В результате снятия и расшифровки сигналов мозга, исходящих от зрителя, вступившего во взаимодействие, «мыслепоток» выбирает определенный аудиотрек, максимально полно отражающий мозговую био-активность «транслятора» в текущую секунду.

Инсталляция, представленная в экспозиции музея "Эрарта", носит название «Модель биполярной активности». В качестве скульптуры она является визуализацией межполушарной ассиметрии — понятия, означающего функцио­нальную специализированность полушарий человеческого головного мозга. Функции левого полушария связаны с абстрактно-логическим, а правого — с интуитивно-образным мышлением. Отсюда и пластическое решение инсталляции: ее левая часть конструктивна и геометрична, а правая — хаотична и экспрессивна. В центре же находится «точка включения» в инсталляцию зрителя, задействующего иное, высокотехнологич­ное измерение работы художника при непосредственном контакте. Зрителю предлагается проверить активность собственных психофизических процессов, а именно, определить, какой тип мышления в нем преобладает: рационально-аналитический или эмоционально-креативный. В скульптурный объект вмонтированы прибор биологической обратной связи, компьютер и аудиосистема, превращающие его в интерактивную инсталляцию, в которой эстетический и научный компоненты оказываются неразрывно связаны.

Левое полушарие – логическое, специализируется на словесных выражениях, числах, аналитическом мышлении и линейно-цифровых рассуждениях. Правое полушарие – чувственное, специализируется на визуальной образности, цветовых ритмах, кинестетических переживаниях и творчестве. * Метод, применённый в проекте, называется регистрацией КГР (кожно-гальванической реакции). В основе метода лежит феномен сильной корреляционной связи изменения электрической проводимости (сопротивления) биологической ткани организма с уровнем эмоциональной активации.

Необходимо прикоснуться ладонями к поверхности узкой прозрачной колбы и греть её своим теплом. Впитывая это тепло, объект находящийся внутри, на время оживает, но затем постепенно вновь засыпает.
Суть в ощущении предчувствия рождения артобъекта, в его совынашивании с художником, если вернуться на пару шагов назад - от стадии законченного произведения к процессу его создания, можно оказаться в зоне зыбкости и неоднозначности формирования замысла. Это время гибких процессов и проникающих влияний...

Снаружи Трубочник выглядит как жёлтая геометрическая абстракция. Нагромождение конструктивных формообразований, многочисленных цилиндров, трубок и кубов. Внутри "тела" находится металлический скелет, оснащённый подвижными шарнирами и двигателями. Другими словами, это киборг, реальное существо обладающее примитивным разумом, скелетом, кожей, голосом, органами зрения. И вместе с тем, это кинетическая скульптура, визуальный образ, синтезированный творческим воображением на основе впечатлений от Новотрубного завода.

Получилось полуживое существо, которое видит приближающихся к нему людей и реагирует на них. Если наш Трубочник находится в одиночестве, он молчит и неподвижно размышляет о своей искусственной технологической природе, но стоит кому-то появиться в небольшом отдалении, как он тотчас оживает и производя изнутри оболочки звуки цехов работающего новотрубного завода он перестраивает свои сочленения, вращает суставами и шевелит трубчатыми органами.

Материальным аспектом проекта является пространственная аудиовизуальная инсталляция, оснащённая приборами биообратной связи и предполагающая интерактивное взаимодействие со зрителем
Инсталляция состоит из нескольких, выполненных из полимеров, биоморфных по пластике, объектов-сущностей, находящихся в противоборствующем диалоге друг с другом и завязанных в единую трёхмерную сетевую структуру. Это своеобразная материализация призраков, населяющих сознание художника и приходящих ему во снах. С болезнями и смертями каждого существа, в прошлом домашнего животного, связана история, подчас душераздирающая и безвозвратно впечатавшаяся в самое ядро творческого сознания.
Как, разбираясь в собственных психологических дебрях и являясь самобытным художником, вовлекаться в процесс актуального художественного дискурса? И возможно ли избежать подобного самововлечения в подобного рода чужеродную коммуникативность, оставаясь адекватным художественной среде современным автором? Оказаться внутри собственного опыта и попытаться найти решение своих противоречий художник предлагает зрителю.